Что потеряли люди, приняв за норму длительный ночной сон.

Исследования показывают, что ранее люди часто просыпались среди ночи для размышлений, чтения, творчества и любви. Ночное бодрствование было естественной частью суточного ритма до промышленной революции и появления электричества, которые нарушили эти естественные циклы. Предлагаем перевод статьи Карен Эмсли, шотландской писательницы и публициста, рассуждающей о потерях, которые понесло человечество, приняв длительный ночной сон за норму.

….Сейчас 4:18 утра, и я не сплю. Такое раннее пробуждение часто воспринимается как нарушение естественного биологического ритма организма, что может указывать на депрессию или беспокойство. Это правда: когда я просыпаюсь в 4 часа утра, мой разум начинает блуждать. Хотя в целом я счастливый человек, лежа в темноте с открытыми глазами, я начинаю беспокоиться. Я поняла, что в таких случаях лучше встать, чем оставаться в постели, балансируя на грани ночного безумия.

Когда я пишу в эти ранние часы, мои темные мысли становятся ясными и красочными. Они складываются в слова и предложения, цепляясь одно за другое, как слоны, идущие цепочкой, хобот к хвосту. В это время ночи мой мозг работает иначе, и я могу только писать, но не редактировать. Я могу лишь добавлять, но не убирать. Чтобы достичь искусности, мне нужен мой "дневной мозг". Поэтому я работаю несколько часов, а затем снова ложусь спать.

У всех людей, животных, насекомых и птиц есть биологические часы, регулируемые генами, белками и молекулярными каскадами. Наши внутренние часы синхронизированы с непрерывным, но изменяющимся циклом света и тьмы, вызванным вращением и наклоном нашей планеты. Они управляют основными физиологическими, нервными и поведенческими системами в соответствии с 24-часовым циклом, также известным как циркадный ритм, влияя на наше настроение, желания, аппетиты, режимы сна и ощущение времени.

Римляне, греки и инки просыпались без будильников на iPhone и цифровых радиочасов. Природа была их хранителем времени: восход солнца, рассвет, обязанности по возделыванию земли или нужды скота. Солнечные и песочные часы фиксировали ход времени до XIV века, когда в церквях и монастырях появились первые механические часы. К XIX веку часы стали носить на цепочках, запястьях или лацканах — стало проще договариваться о встречах и устанавливать время для приема пищи или сна. Время, измеряемое часами, становилось все менее совместимым с естественными биологическими ритмами, хотя свет и тьма продолжали определять наш рабочий день и социальные структуры. Однако в конце XIX века всё изменилось.

Свет включился.

Современное электрическое освещение произвело революцию в ночной жизни и изменило привычки сна. До изобретения лампочки Эдисоном, сон людей был разделен на два сегмента с промежутком ночного бодрствования, который мог длиться от одного до нескольких часов. Этот паттерн, известный как сегментированный сон, подробно изучал историк Роджер Экирх в своей книге «At Day’s Close: Night in Times Past» (2005 г.). Паттерны сна могут показаться удивительными для современного человека. Хотя мы привыкли к мысли, что наш циркадный ритм должен будить нас с восходом солнца, многие животные и насекомые спят не одним непрерывным блоком, а частями. Экирх утверждает, что люди, предоставленные самим себе, тоже будут спать сегментированно.

Эти выводы основаны на 16-летнем исследовании, в ходе которого Экирх изучил сотни исторических документов, таких как дневники, судебные протоколы, медицинские книги и литературные произведения. Он нашел многочисленные упоминания о «первом» и «втором» сне в английском языке, а также в других языках, таких как французский (premier sommeil), итальянский (primo sonno) и латинский (primo somno). Частота этих упоминаний привела Экирха к выводу, что сегментированный сон был повседневной нормой.

До появления электрического освещения ночь ассоциировалась с преступностью и страхом. Люди оставались дома и рано ложились спать. Их первый сон начинался через пару часов после заката и длился три-четыре часа, пока они не просыпались среди ночи. Более обеспеченные домохозяйства могли позволить себе другие формы искусственного освещения, такие как газовые лампы, и ложились спать позже, что уменьшало количество упоминаний о сегментированном сне в их документах. Ночное бодрствование использовалось для чтения, молитв, писем, анализа снов, общения с партнером или занятий любовью. После таких занятий люди снова засыпали на второй цикл сна, продолжавшийся еще три-четыре часа.

К началу XX века упоминания о двух периодах сна практически исчезли. Электричество значительно увеличило освещенность, продлив дневную активность на ночное время. Освещенные улицы стали безопаснее, и ночная жизнь вне дома стала популярной. Поздние отходы ко сну стали нормой, вытеснив сегментированный сон.

Экирх, впрочем, считает, что мы утратили не только ночное бодрствование, но и его особые качества

Он сказал, что ночное бодрствование отличается от дневного бодрствования — по крайней мере, согласно тем документам, которые он нашел. Идеи Экирха о сегментированном сне основаны на старых документах и ​​архивах, но подтверждаются современными исследованиями. Психиатр Томас Вериз Национального института психического здоровья США обнаружил, что сегментированный сон возвращается, когда исчезает искусственный свет. Во время месячного эксперимента в 1990-х испытуемые Вера имели доступ к свету в течение 10 часов в день, в отличие от искусственно продленного периода в 16 часов, который сейчас является нормой. В рамках естественного 10-часового цикла, как сообщил Вер, «эпизоды сна расширяются и обычно делятся на два симметричных приступа продолжительностью несколько часов с интервалом от одного до трех часов между ними».

Работы Экирха и Вера продолжают оказывать влияние на исследования сна. Идеи Экирха были обсуждены на специальной сессии на конференции Sleep 2013, ежегодном собрании Американских ассоциаций профессиональных обществ сна. Один из самых значимых выводов заключался в том, что наиболее распространенный вид бессонницы, «бессонница посреди ночи», — это не расстройство, а скорее возвращение к естественной форме сна.

В своей книге «Daily Rituals: How Artists Work» (2013 г.) Мейсон Керри описывает распорядок дня известных писателей и художников, среди которых многие рано встают и некоторые практикуют сегментированный сон. Керри обнаружил, что многие из них случайно попадают в режим сегментированного сна. Например, архитектор Фрэнк Ллойд Райт просыпался около 4 часов утра и не мог заснуть снова, поэтому работал в это время три-четыре часа, а затем ложился вздремнуть. Лауреат Нобелевской премии романист Кнут Гамсун часто просыпался после нескольких часов сна и всегда держал карандаш и бумагу у кровати, чтобы «немедленно начать писать в темноте, если идея проходит сквозь него». Психолог Б.Ф. Скиннер и писательница Мэрилин Робинсон также держали у кровати блокноты для работы в периоды ночного бодрствования, причём Робинсон называла это своей «доброжелательной бессонницей».

Некоторые из нас — люди утра, другие — ночи; мы делимся на жаворонков и сов. Керри утверждает, что творческие люди, работающие по ночам, используют оптимальное для своей работы состояние ума, следуя своим естественным ритмам, а не осознанному выбору.

Писатель Николсон Бейкер был единственным, кто сознательно решил практиковать сегментированный сон. Керри отметил, что Бейкер хорошо осведомлён о своих писательских привычках и распорядке дня, и любит экспериментировать с новыми ритуалами письма для каждой новой книги. Например, когда он писал роман «A Box of Matches» (2003 г.) — о писателе, который встаёт около 4 утра, зажигает огонь и пишет, пока его семья спит, — он сам практиковал этот ритуал, а затем снова ложился для второго сна.

Тишина и отсутствие отвлекающих факторов между периодами сна позволяют лучше сосредоточиться на своих мыслях. Ночные часы также вызывают гормональные изменения в мозгу, которые способствуют творчеству. Психиатр Томас Вер отметил, что во время ночного бодрствования гипофиз выделяет повышенное количество пролактина — гормона, связанного с чувством покоя и сновидческими галлюцинациями, которые мы иногда испытываем при засыпании или пробуждении. Пролактин также выделяется при сексуальном удовлетворении и кормлении детей грудью. Уровень пролактина повышается во время сна, но, как обнаружил Вер, он продолжает вырабатываться и в периоды «тихого бодрствования» между снами. В такие моменты, под действием пролактина, наш «ночной мозг» позволяет идеям возникать и переплетаться, словно во сне.

Хотя современные технологии нарушили наши естественные ритмы, они также могут помочь нам вернуться к ним. Промышленная революция залила нас светом, но цифровая революция может поддержать сегментированный сон. Работа на дому, фриланс и гибкий график становятся все более распространенными, что позволяет более свободно распределять время и согласовывать ночные бодрствования с рабочими обязательствами. Если мы сможем найти время для пробуждения среди ночи и размышлений, используя наш активированный пролактином мозг, мы сможем восстановить канал творчества и фантазий, которым наслаждались наши предки.